«Проще завязать с профессией, чем пытаться кого-то вылечить» | Медицинская Россия
В Калининградском роддоме №4 6 ноября 2018 года скончался недоношенный 700-граммовый новорожденный. 30 июня 2019 года Следственный Комитет обвинил в этой смерти сразу двух врачей – исполняющую обязанности главного врача роддома№4 Елену Белую и анестезиолога-реаниматолога калининградского регионального перинатального центра Элину Сушкевич. Статья, которую вменяют, нетипична для «врачебных дел» – убийство заведомо беспомощного по предварительному сговору. Если женщин признают виновными, им грозит тюремный срок от 8 лет до пожизненного заключения. Медицинское сообщество считает обвинения абсурдными и встало на защиту обвиняемых врачей.
Разобраться в произошедшем попыталась корреспондент издания «Правмир» Катерина Гордеева.
За девять месяцев до этого Белая была задержана оперативниками прямо на рабочем месте, взята под стражу и помещена в СИЗО. Первоначально врачу предъявляли обвинение по первой и третьей части 286 статьи УК РФ: превышение должностных полномочий, повлекшее за собой тяжкие последствия. Через неделю СИЗО Белая была переведена под домашний арест.
Сушкевич была задержана 28 июня 2019 года. На следующий день ей предъявили обвинение, из которого следовало, что дела Белой и Сушкевич объединены, а статья, по которой они обвиняются – тяжелая: убийство заведомо беспомощного по предварительному сговору.
По версии следствия врач-реаниматолог и главврач роддома, сговорившись, убили младенца, появившегося на свет 6 ноября 2018 года.
С помощью коллег Белой и Сушкевич, находившихся 6 ноября рядом с малышом, и врачей, близко знакомых с ситуацией, мы восстановили ход событий 5 и 6 ноября 2018-го. Эта версия значительно отличается от той, что изложена на сайте СК.
Он не дышал и был синим
Поздним вечером 5 ноября гражданка Узбекистана с угрозой преждевременных родов на сроке 23 недели и 3 дня поступила в калининградский роддом №4. Предыдущие две беременности у этой пациентки – информация есть в медицинских документах – заканчивались выкидышами. Во время нынешней беременности женщина не обследовалась.
Все в Калининграде, включая роженицу, знают: роддом №4 имеет хорошую репутацию, но не имеет ничего для реанимации недоношенных. Дело в том, что Россия, как и Африка, и большая часть Азии, обладает уникальной моделью родовспоможения, при которой в стране есть просто родильные дома, где женщинам помогают родить детей, а есть «головные» перинатальные учреждения – где могут оказать квалифицированную, в том числе и реанимационную, помощь недоношенным младенцам. Роддома и высокотехнологичные перинатальные центры, как правило, не находятся под одной крышей, а располагаются на расстоянии от нескольких минут до нескольких часов езды друг от друга.
опасть в Калиниградский региональный перинатальный центр роженица может или по контракту (он стоит около 100 тысяч рублей), или в связи с очень сложной патологией. Ни денег, ни патологии у женщины, о которой идет речь – не было. Так случается: внезапные преждевременные роды на раннем сроке. В этом случае, по словам реаниматолога Антона Волковского, много лет проработавшего на «Скорой», бригада принимает решение ехать в тот роддом, который ближе, а не который лучше. Так роженица оказалась в роддоме номер четыре, где в 4.30 утра на свет появился мальчик весом 700 граммов. Он не дышал и был синим – это зафиксировано в его карточке.
Порядок действий в случае появления таких детей на свет, известен: малыша надо «раздышать».
Вопрос дыхания у детей, родившихся на очень ранних сроках – самый важный: у доношенных малышей, как и у взрослых, в легких уже есть специальная «смазка», обеспечивающая процесс дыхания, у недоношенных ее нет, поскольку внутриутробно эта смазка, которая называется сурфактант, начинает вырабатываться только на 30-32-й неделе беременности. Чтобы помочь легким малыша начать работать, применяют «Куросурф» – препарат, являющийся искусственной смазкой для легочных альвеол новорожденного. В трахею устанавливают интубационную трубку и через нее вводят препарат еще до первого вдоха, давая легким возможность развернуться. После этого младенца подключают к аппарату искусственной вентиляции.
По словам реаниматолога Волковского, без введения «Куросурфа» – а именно на “невведении препарата, повлекшем за собой смерть”, вначале строилось обвинение – недоношенный ребенок не смог бы начать дышать даже через аппарат ИВЛ: его легкие просто не смогли бы работать.
По версии СК, и.о. главврача Елена Белая распорядилась не давать малышу «Курсосурф» в связи с его высокой стоимостью: роженица – не гражданка РФ и платить за дорогой препарат будет роддом – так устроена в России работа государственных медучреждений. Но не дать этот препарат в роддоме тоже не могли: отказ в оказании экстренной медицинской помощи – это уголовное преступление.
Про врача Елену Белую известно, что она акушер-гинеколог со стажем; несколько лет работала в четвертом роддоме на калининградской улице Чайковского, претендовала на должность главврача. В материалах дела есть указания на жесткий и требовательный характер Белой. По слухам, в роддоме на пост главврача претендовала не только она, отношения в коллективе были напряженными.
По словам неонатолога-реаниматолога, близко знакомого с ситуацией, но согласившегося говорить исключительно на условиях анонимности, «Курсосурф» младенцу дали безо всякого промедления, подключили к аппарату ИВЛ, дыхание появилось и стабилизировалось, другой вопрос в том, что стандартно этот препарат вводят несколько раз в течение первых дней жизни недоношенного ребенка. Малыш из Калининграда до повторных введений просто не дожил.
По статистике ВОЗ, шанс выживания младенцев на сроке 22-24 недели – менее 20%. Это – не секретная статистика. Врачи в роддомах ее знают. Также в конце 2011 года Россия приняла нормативы ВОЗ и с этого момента младенцев в роддомах должны выхаживать, начиная с 22 недель при весе от 500 граммов. Но никаким специальным оборудованием в связи с принятием новых нормативов российские роддома не оснастили. Все необходимое оборудование – в Региональном перинатальном центре. По протоколу, решение о вызове на подмогу недоношенному младенцу реанимационной бригады из центра – компетенция главного врача. И и.о. главврача Елена Белая такое решение принимает. Так в калиниградский роддом №4 была вызвана реанимационная неонатологическая бригада во главе с врачом-неонатологом и неонатальным анестезиологом-реаниматологом Элиной Сушкевич.
Можно ли убить младенца магнезией?
Про врача Элину Сушкевич мало что известно, кроме того, что эта молодая женщина – живет на работе. Коллеги рассказывают, что Элина охотно выходит в чужие дежурства и как лев сражается за малышей. «Мы знаем Элину Сергеевну как одного из самых активных в своей сфере, самых самоотверженных специалистов», – говорит председатель общества неонатологов России Олег Ионов.
Примерно в тот же момент, когда Белая вызывает реанимационную бригаду Сушкевич, состояние недоношенного младенца ухудшается. В медицинских документах это описывается как «развитие нарушений дыхания, ведущих к отеку головного мозга». Иными словами, возникают такие проблемы с дыханием, что мозг перестает снабжаться кислородом: легкие не справляются даже с ИВЛ. Решения в такой ситуации должны приниматься молниеносно. Врачи, находящиеся рядом с младенцем, решают ввести ему сульфат магния внутривенно. Сульфат магния – это магнезия, cосудорасширяющий препарат, который используют при судорогах и аритмиях, он является мочегонным средством, поэтому используется для борьбы с отеками; при передозировке магнезия может подавлять дыхание.
В обновленном заявлении СК утверждается, что недоношенного малыша “убили” именно магнезией.
Можно ли убить младенца магнезией? Разумеется, можно.
«Еще можно аскорбинкой, аспирином, физраствором и всем, что подскажет ваша фантазия, – говорит реаниматолог Антон Волковский, – Но введение магнезии (магния сульфат) предписано используемым в России протоколом спасения недоношенных младенцев с риском отека мозга».
В остальном мире в подобном экстренном случае аппарат ИВЛ, к которому подключен младенец, переводят в другой, высокочастотный режим работы. Но в калининградском роддоме такого ИВЛ не было.
На сайте СК сказано, что еще до приезда реанимобиля и.о. главврача Елена Белая «обсудила способ убийства ребенка» с Сушкевич. Тут важно заметить, что, несмотря на то, что с Каштановой аллеи, где находится реанимационный центр, до улицы Чайковского, где расположен четвертый роддом, ехать от силы 5-7 минут, все манипуляции с малышом к моменту приезда реанимационной бригады уже были проведены.
Две жизнеугрожающие манипуляции
К сожалению, введение магнезии не улучшило состояния младенца. Отек мозга прогрессировал, что и зафиксировала в документах реаниматолог-неонатолог Элина Сушкевич. Дальше она могла принять одно из двух решений: немедленно транспортировать недоношенного младенца в перинатальный центр, где есть все необходимое для его реанимации или оставить на месте, в роддоме №4.
Даже помня о том, что из всех детей, родившихся раньше 24 недели беременности, выживает лишь 20%, любой реаниматолог старается бороться за жизнь ребенка.
Но перевозить малыша из роддома №4 в перинатальный центр – значит проделать с ним, и без того находящимся в критическом состоянии, как минимум, две жизнеугрожающие манипуляции: снять с роддомовского ИВЛ и «пересадить» на скоропомощной. Ведь портативного ИВЛ, вместе с которым, то есть, не отключая, ребенка можно было бы перевезти в перинатальный центр в роддоме №4, как и в любом обычном российском роддоме, не было.
В реанимобиле, на котором приехала Сушкевич, был установлен ИВЛ Stephan. Такие у нас – везде. Они – даже хуже, чем обычный роддомовский, «грубее», – как говорят врачи-реаниматологи. Никакой регулировки частотности в этом аппарате нет. То есть, в первый раз ребенок пострадал бы во время снятия с ИВЛ, второй – во время переподключения и поездки. А, если бы и доехал до центра, его пришлось бы снова снимать с аппарата ИВЛ и подключать к новому.
Сделав в карте ребенка запись о том, что его состояние «крайне тяжелое», Элина Сушкевич принимает решение никуда не транспортировать малыша. Никаких медицинских манипуляций, за исключением осмотра, врач не проводит. И уезжает.
Врачам роддома не удается предотвратить отек мозга у недоношенного младенца. Наступает клиническая смерть (смерть мозга). В соответствии с протоколом, действующим в российских роддомах, реанимационные мероприятия в таких случаях не проводятся. Судя по медицинской карте ребенка, он умер в 17.30 6 ноября 2018 года.
Скрыть статистику или уменьшить расходы?
Рядом с умершим ребенком находились роддомовский неонатолог, и.о. главврача Елена Белая и мама малыша. Эта горькая ситуация всем троим понятна. Со слов женщины, никаких заявлений никуда она не писала. Претензий к действиям медперсонала у нее не было. Через несколько дней к женщине пришел следователь, взял подписку о невыезде и попросил подписать постановление о том, что отныне она – потерпевшая по уголовному делу.
– В роддоме было очень тяжело находиться, – рассказывает коллега Елены Белой, – Такие ситуация всегда сложно переживать. Но никто не мог предположить, что начнется дальше.
Тут важно понимать, что смерть младенца или роженицы в родах или в течение недели с момента родов в стенах роддома – это не только страшное горе, это – огромное ЧП для медучреждения. За это слетают шапки, устраивают разбор полетов, увольняют. При этом, с формальной точки зрения, вообще неважно, умер младенец в родах или некоторое время спустя: по классификации мертворожденность бывает антенатальной (до родов), интранатальной (во время родов) и постнатальной (после родов). Поэтому пассаж в заявлении СК о том, что позднее история болезни недоношенного малыша была переписана и там появилась запись о мертворождении, не имеет смысла.
По версии следствия, «и.о. главного врача родительного дома Белая, получив информацию от дежурных врачей о рождении ребенка и о его тяжелом состоянии, осознавая, что последующим наиболее вероятным исходом его жизни будут ухудшены показатели медицинской статистики родильного дома <…>, а также желая сэкономить затрачиваемые на поддержание жизнеобеспече6ния новорожденного ресурсы родительного дома, приняла решение об убийстве новорожденного».
«Но в этом умозаключении – сразу несколько взаимных противоречий!» – полагает кандидат медицинских наук, руководитель клиники «Амбулаторной онкологии и гематологии» Михаил Ласков. – Перинатальная смертность (смерть плода) является таким же KPI, что и младенческая. Что хотела скрыть эта врач, исходя из соображений статистики?»
Ласков подчеркивает: младенческая смертность в России сейчас на историческом минимуме, а в Калининграде так и вовсе – одна из самых низких. «Значит ли это, что во всех роддомах Калининграда замалчивают статистику? И у них там так принято? Тогда кто отдает приказы о фальсификациях?» – недоумевает Ласков.
Из заявления СК также неясно, чего именно хотела и.о. главврача – скрыть статистику или уменьшить расходы роддома? Если пациентка из Узбекистана имела российское гражданство или у нее по каким-то причинам был полис ОМС, то расходы по всем манипуляциям, связанным с рождением ребенка и его выхаживанием покрывает страховка. Рождение маловесного ребенка, по тарифному соглашению ОМС в Калининграде, оплачивается фондом ОМС в размере около 350 тысяч рублей. То есть, выходит, Белая не только не сэкономила, но – лишила собственный роддом заработка.
“Или речь о негражданке РФ, тогда это никак не связано со статистикой. Или о гражданке – тогда никакой связи с экономией”, – резюмирует Ласков.
Как идея «врачей-убийц» навязывается обществу
Если пойти, вслед за СК, дальше и предположить, что и.о. главврача Елена Белая собиралась скрыть факт смерти младенца и способствовать его смерти, то зачем ей было привлекать ко всей этой истории Перинатальный центр, новых врачей, новый свидетелей, подельников? Если следовать истории болезни малыша, его жизнь продлилась 13 часов. За это время в роддоме сменилась дежурная бригада неонатологов, акушеров, медсестер и санитарок, приехала и уехала реанимационная бригада перинатального центра. Выходит, количество людей, знавших о беде, случившейся в роддоме №4, исчисляется десятками. Но следствие утверждает: Белая вступила в сговор с Сушкевич для убийства младенца, при этом, по версии следствия, в медицинских документах задним числом смерть младенца была обозначена как интранатальная (внутриутробная). Тогда зачем было вводить «Куросурф»? Подключать к ИВЛ? Звать на помощь реаниматологов? Вводить «Магнезию»?
Да, возможно, как говорят на условиях анонимности, врачи, присутствовавшие в роддоме номер четыре 6 ноября 2018 года, неонатолог дописывала историю короткой жизни недоношенного малыша уже после того, как он умер, – так часто бывает: история болезни не поспевает за событиями. Ведь дежурный неонатолог в российском роддоме, как правило, один, это акушеров-гинекологов бывает несколько.
Но ни при предъявлении обвинения Белой, ни при предъявлении обвинения Сушкевич, ни на судебных заседаниях о мере пресечения, акта о мертворождённом ребенке не было предъявлено. И понять, на что опирается следствие – невозможно.
– Действия следствия с каждым «делом врачей» мне кажется все более убедительными в том смысле, что надо завязывать с этой профессией. Денег мы больших никогда не зарабатывали, а теперь еще есть риск сесть, чтобы чью-то разнарядку выполнить. И будет тебе, кормильцу, семья передачки носить. Зачем?» – говорит на условиях анонимности коллега Элины Сушкевич.
По словам председателя общества неонатологов Олега Ионова, «создается впечатление, что эта идея «врачей-убийц» навязывается обществу. Но она очень разрушительна прежде всего для самого общества. Мы потеряем одного профессионала, потом другого, и общество останется без высококвалифицированных врачей».
На защиту неонатолога-реаниматолога Элины Сушкевич встало, кажется, все медицинское сообщество: врачи-активисты собирают подписи в защиту коллеги, Российское общество неонатологов заявляет:
«Проще совсем уйти из медицинской специальности, нежели пытаться спасать жизни больных, находящихся в критическом состоянии потому, что в случае неудачи, обусловленной объективными причинами, придется ходить на допросы следователей, обученных поиску серийных убийц, но по понятным объективным причинам не имеющих знаний в медицине».
За последние пять лет в России в пять раз выросло число уголовных преследований врачей, связанных с их профессиональной деятельностью.
4 октября 2017-го глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин на закрытом совещании ведомства предложил даже ввести в УК новую статью, предусматривающую ответственность за врачебные ошибки и поручил подчинённым принять меры, направленные на повышения качества расследования уголовных дел, связанных с так называемыми «ятрогенными» – совершенными врачами в отношении своих пациентов – преступлениями. За прошедшие с этого момента почти два года количество уголовных дел против врачей выросло еще вдвое.
Предполагалось, что обеспокоенность главы СК «небрежным исполнением медработниками своих профессиональных обязанностей в ряде регионов» приведет, как максимум, к тому, что Уголовный кодекс пополнится специальными «медицинскими» статьями, как минимум – к тому, что расследовать преступления врачей будут люди с минимальными медицинскими знаниями. Появлялась информация об открытии при региональных СК ятрогенных отделов, где следователей, якобы, учат разбираться в медицинских технологиях и терминах. Но то, как СК формулирует действительно участившиеся «дела врачей» говорит о том, что либо обучение следователей медицинским знаниям ведется саботажниками, либо вовсе не начиналось.
Бывшая и.о. главного врача роддома №4 Елена Белая и неонатолог-реаниматолог Элина Сушкевич сейчас находятся под домашним арестом. По статье 105 часть 2 УК РФ, что инкриминируют женщинам, предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до двадцати лет, либо пожизненно.
Как сообщалось ранее, пресс-служба Следственного Комитета РФ сообщила 30 июня, что главврач роддома №4 Елена Белая поручила реаниматологу Элине Сушкевич ввести смертельную дозу сульфата магния недоношенному младенцу, чтобы не портить показатели и сохраниться на должности руководителя медучреждения. Подробнее читайте: СК: Главврач распорядилась убить новорожденного инъекцией сульфата магния
Источник: medrussia.org
