«Убила магнием — то же самое, что «затыкала ватной палочкой» | Медицинская Россия
Врач анестезиолог-реаниматолог отделения реанимации новорожденных Пермского краевого перинатального центра Григорий Кулижников рассказал порталу “ПроПермь” о том, почему считает обвинение калининградского неонатолога Элины Сушкевич в убийстве недоношенного новорожденного несостоятельным. Врач высказал обоснованные предположения, каким образом в организме ребенка мог оказаться сульфат магния, а также поделился своим видением ситуации с участившимся уголовным преследованием врачей по “высосанным из пальца” делам.
— Я врач анестезиолог-реаниматолог. Как и Элина Сушкевич. В Калининграде такой же перинатальный центр, все условия одинаковые: работаем по одним стандартам, по одним протоколам. Мы лечим детишек с экстремально низкой массой тела (от 500 граммов), они на ладошке помещаются. Не всех детей, которых мы выхаживаем в России, на Западе тоже выхаживают. Например, во Франции выхаживают новорожденных весом от 700 граммов. Был случай, когда наша пациентка (ребенка мы выходили) уехала в США и там ей честно сказали: «Мы бы даже выхаживать не стали вашего ребенка. Мы даже не пытаемся выхаживать глубоко недоношенных детей в крайне тяжелом состоянии». Это происходит не потому, что они не умеют лечить, а потому, что знают статистику исходов (смертей и инвалидности), а также в целях экономии бюджетных средств, поскольку выхаживание таких детей требует существенных затрат. Кроме того, если в семье появляется ребенок инвалид, это повышает вероятность разрушения семьи и значительно снижает желание рожать следующего ребенка.
Что касается ситуации с Элиной Сушкевич, то всем медработникам понятно, что предъявленные обвинения несостоятельны. Доктор приехала из другой больницы на консультацию в составе бригады, чтобы вывезти ребенка. В этом случае доктор действует строго по инструкции. Она приезжает, оценивает состояние здоровья: если ребенок в крайне тяжелом состоянии, то она должна написать, что ребенок нетранспортабелен, дать рекомендации и уехать, что, собственно, и сделала.
Она выполнила свою работу. Если бы она взяла его на борт реанимобиля и он бы умер в дороге, тогда положение доктора было бы ещё хуже, потому что на борту умирать дети не должны. Это значило бы то, что она недооценила тяжесть состояния.
Сейчас доктора осуждают за то, что нашли в крови ребенка магний. Считают, что она убила ребенка введением магния. Это говорит о том, что заключение делают люди, которые вообще ничего не понимают в медицине. Сказать, что «убила магнием» — это то же самое, что сказать «затыкала до смерти ватной палочкой». Эта ситуация маловероятна, потому что магний обладает большим терапевтическим диапазоном доз и в больших дозах действует как центральный релаксант. Да, препарат может снизить давление, может дать остановку дыхания, но за ребенка уже «дышит» аппарат ИВЛ. Тут ситуация абсурдна, потому что говорят: «Этого ребенка убили, чтобы статистику не портил», но какой смысл убивать пациента доктору из другого стационара.
— По сульфату магния. В официальной версии озвучиваются результаты экспертизы, по которым было обнаружено превышение дозы в организме ребенка. Что она допустима только для взрослого.
— Женщина на таком сроке беременности рожает не от хорошей жизни — она чем-то болела. Возможно, болела преэклампсией, которая лечится сульфатом магния (преэклампсия — осложнение беременности, которое обычно случается после 20-й недели беременности; при этом нарушаются показатели артериального давления — Properm.ru). Возможно, женщине ввели большую дозу магнезии для лечения преэклампсии, чтобы она не умерла. Магнезия могла попасть через плаценту ребенку. Возможно, этот сульфат магния попал еще внутриутробно.
— Как сообщает следственный комитет, судмедэкспертиза проводилась с подключением ведущего реаниматолога минздрава РФ. Он должен был знать о такой возможности.
— Сколько специалистов, столько и мнений, да и компетентность специалистов часто не связана с занимаемой должностью. Хотелось бы, чтобы руководящие и экспертные должности занимали самые опытные специалисты. Эту характеристику давал один специалист, и он тоже имеет право на ошибку. Если хотите ближе к истине, почему бы не привлечь к расследованию дела Научно-исследовательский институт им. Кулакова? НИИ, который занимается самыми передовыми исследованиями в области неонатальной реанимации.
— Одна из претензий к врачам со стороны следователей была по подделке документов.
— Об этом я не готов говорить, потому что нужно видеть документы. С этим пусть разбирается следствие. Подделка документов — это преступление, если это имело место.
Оформление документов в отделении реанимации имеет свою специфику: когда пациент находится в очень тяжелом состоянии и ему оказывается реанимационная помощь, нет возможности тут же заполнять реанимационную карту. Когда оказывается реанимационная помощь, руки врача обработаны и если врач начнет писать, то потом снова нужно обрабатывать руки. На это уходит время, которого при работе с тяжелыми больными нет.
С другой стороны подделкой документов могут назвать и ситуацию, когда её на самом деле не было, а просто сработала какая-то случайность: не указала, забыла — человеческий фактор, что-то не вписала.
— Есть Элина Сушкевич, а есть Елена Белая. Они проходят фигурантами по одному делу. Сейчас складывается ощущение, что врачи выступают в поддержку Сушкевич, но не Белой. Почему так?
— Обвинения против Елены Белой я не готов комментировать.
— На счет ее невиновности есть сомнения?
— Дело не в сомнениях. Я не имею представления о специфике работы этого специалиста, поэтому считаю себя не вправе комментировать её действия. С Сушкевич понятно, что никто не будет магнезией убивать. Это, как вы понимаете, противоречит здравому смыслу. Её арест, публичное унижение и противоречие всей ситуации здравому смыслу и явились причиной нашего разговора. Что касается Елены Белой, я не знаю, что там было.
Что касается специфики работы Элины Сушкевич, то могу сказать, что в этом я разбираюсь, у меня такая же работа, я знаю алгоритм наших действий. Я понимаю, что доктор приехала, выполнила все, что полагается и за это уже сколько времени обвиняется в тяжком преступлении, а главное — перспектива уголовного дела не понятна.
Я считаю, что по отношению к Элине Сушкевич должно быть проведено объективное расследование с привлечением консилиума экспертов. Я не могу остаться равнодушным к этой ситуации, поскольку и я, и любой из моих коллег может повторить судьбу Элины. Многие понимают абсурдность ситуации, и я понимаю, что если я промолчу, то буду лицемером. Я сам себя перестану уважать, если буду знать, что доктора обвиняют в тяжком преступлении, а я на большее, чем поставить «лайк» под статьей не способен.
— Много было дел, связанных с медициной, врачами, спорных в том числе. Они не вызывали такой реакции медицинского сообщества. Почему сейчас?
— Чаша терпения переполнилась. Когда какие-то спорные случаи мы не вмешиваемся, а вдруг на самом деле допущена ошибка? Но здесь только слепой не видит, что это в чистом виде попытка обвинить невиновного человека, потому что магнезией убить… Она же реаниматолог, она знает, что такое жизнь и что такое смерть, она с «того света» вытаскивала многократно, она знает как работают медикаменты.
— Недавнее задержание и освобождение нашего коллеги, журналиста Ивана Голунова, как мне кажется, дало толчок последующим уличным акциям. После этого появились «Я сестры Хачатурян», «Я Элина Сушкевич», и так далее. В случае с Голуновым все закончилось неожиданно хорошо. Обвинения с него были сняты, дело в отношении него прекращено, были уволены сотрудники полиции, которые вели это дело. Чем сейчас закончится история с Элиной Сушкевич — вопрос.
– Вопрос не в Элине Сушкевич. Вопрос в системе, потому что слишком очевидны притянутые за уши доводы. Вопрос в том, почему это все постоянно происходит с докторами. Вопрос: почему за последние время появилось много таких, «высосанных из пальца» случаев? Когда врачей судят за осложнения во время манипуляции. Почему ужесточается законодательство по отношению к докторам? Зачем?
— А что изменилось за последнее время, что ужесточилось?
— Судят за осложнения.
— Это же было и раньше.
— Нет, раньше судили за ошибку. Теперь благодаря законодательным «уловкам» приравняли осложнение к ошибке. Врача спрашивают: вы знали, что могло быть данное осложнение, и если врач говорил, что знал, то ему вменяется причинение умышленного вреда здоровью, а это уже ошибка.
Как сообщалось ранее, отдельная статистика по медицинским делам ведется с 2015 года. В прошлом году в СКР были созданы специальные отделы по врачебным ошибкам, и Следственный комитет предложил внести в УК уголовную ответственность за так называемые ятрогенные преступления (лишение свободы от двух до семи). Глава СКР является последовательным сторонником криминализации врачебных ошибок. Кампания набирает обороты: в 2017 году, когда СКР впервые отчитался о работе по расследованию врачебных ошибок, было заведено более 1,7 тыс. уголовных дел против медиков. В прошлом году на них было подано было уже 6500 жалоб, по которым было возбуждено 2029 уголовных дел. До суда дошли 300. Все это (даже «скромные» 300 судебных дел) — немыслимые для развитых стран цифры. Подробнее читайте: “Нищета нашей медицины будет и дальше провоцировать врачебные ошибки”
Источник: medrussia.org
