Врач: Анестезиологам платят хорошо – без них хирургия будет парализована | Медицинская Россия
Анестезиолог Иван, работающий по специальности с 95-го года, в программе «Изнанка» на радио «Эхо Москвы» рассказал о спорах с хирургами, у кого из них больше ответственности в операционной, об основных мифах в его профессии и почему женщинам сложнее работать в отделениях АиР.
«Изнанка» – это программа, в которой специалисты рассказывают о своей профессии анонимно, чтобы исключить возможные проблемы с начальством, коллегами или близкими.
Хирург или анестезиолог?
В околооперационной иерархии анестезиологи и хирурги занимают равное место, уверен Иван.
«Знаете, есть такая поговорка, что хороший хирург заслуживает хорошего анестезиолога, а плохой хирург нуждается в хорошем анестезиологе. Дело в том, что именно анестезиолог позволяет сделать хирургу то, что тот хочет», – отметил врач.
Он добавил, что хирург может обойтись без анестезиолога, если оперирует под местной анестезией. От общего наркоза зависит, насколько человек будет обезболен и легко ли он перенесёт операцию.
Рабочий день анестезиолога
Есть два сорта анестезиологов, как и два сорта хирургов – те, кто работают сутками, и плановая анестезия.
«Поскольку я уже человек старшего возраста, то анестезиология плановая больше. То есть, каждый день мы идем в операционную. Рабочий день начинается в девять часов, больной должен быть готов для операции, для того чтобы хирург в девять часов начал разрез, пациента нужно подготовить. То есть, пациента нужно ввести в наркоз, нужно установить необходимые приборы для того, чтобы наблюдать за пациентом в течение анестезии. Нужно поставить специальное устройство венозного доступа, это может быть в периферическую вену катетер, может быть катетер-трубочки специальные, в большие толстые, магистральные вены. Должно быть обеспечено дыхание пациента или интубация трахеи, то есть, трубка специальная вставляется в дыхательное горло.
Но для этого, чтобы человек заснул, нужно вставить трубочку, подсоединить к специальной машине искусственной вентиляции, поставить катетер, который находится в позвоночном канале, для того чтобы вводить местный анестетик, чтобы ему было не больно. То есть, эта работа до того, как начнет хирург, может занять где-то час», – рассказал анестезиолог.
Анестезиология – как самолёт
По словам Ивана, хирурги, конечно, издеваются над анестезиологами, что они во время операции просто сидят и пьют чашечку кофе у аппарата.
«Но это как вот самолет. Самолет взлетел – и это такой самый тяжелый момент для пилота. Потом, если плановая операция, то все сводится к наблюдению за пациентом. Специальная машина для вентиляции может быть, специальная машина для инфузии…» – пояснил врач.
Это всё контролируют анестезиологи: хирург делает своё дело, проводит операцию.
«Я бы сказал так, что хирург – это локальное нечто, а анестезиолог ответственен за все жизненные функции. Хороший анестезиолог – это тот, о котором хирург забывает. Для того, чтобы все прошло гладко, нужно проделать определенную работу. В первую очередь работа заключается в том, что мы оцениваем риски. То есть, риски тех осложнений, которые могут случиться во время операций. Например, операция сломанной шейки бедра. Но это пациент, обычна я женщина пожилого возраста за 70, она перенесла два инфаркта, один инсульт, у нее проблемы с давлением, она принимает целый ряд препарата для контроля давления, она принимает препараты, которые препятствуют свертыванию крови. Она принимает препараты против диабета для снижения сахара, еще что-то…
То есть, хирург борется с конкретной проблемой. А мы получаем на стол целый комплекс проблем, которые нужно будет решать последовательно во время операции. Да, есть протоколы, мы знаем, что нужно делать в такой-то и такой-то операции. Но для этого, это нужно готовиться. Поэтому, если идет плановая операция, то всегда перед тем, как начать операцию, назначить ее окончательно, нужна консультация анестезиолога. Очень часто идет борьба анестезиолога и хирурга, потому что хирург хочет быстрее прооперировать, а анестезиолог говорит: «Нет, брат… Этого пациента надо готовить, иначе риск того, что произойдет какая-то катастрофа на столе, очень велик». Это касается плановой операции», – пояснил доктор.
Хирург без анестезиолога как без рук
Нормальный хирург прекрасно понимает, что без анестезиолога он просто не сможет прооперировать, потому что пациент просто погибнет во время операции.
Поэтому, если хирург заинтересован по-настоящему в больном, конечно, он возьмет анестезиолога за руку, и он НРЗБ это делает.
«Там предварительная консультация анестезиолога идет за неделю-две. Они приходят. Анестезиологи сидят в поликлинике, пациенты приходят с пачками бумаг, или там в компьютере у них есть, и оценивается история болезни. И смотрится, что вот как, у тебя был инфаркт. Сколько ты можешь пройти по лестнице, подняться?
Очень просто. Я вас прошу: «Сколько ступенек вы можете подняться по лестнице?». И по этому я могу оценить, насколько он компенсирован по сердечно-сосудистой системе. Если он скажет, что не может подняться, не может отдышаться, скорее всего, если ему предстоит операция, пластика грыжи, еще какая-то такая, не жизнеспасающая операция, я скажу, что давайте как-то с кардиохирургом разберемся, чтобы увеличить запас прочности», – отметил Иван.
Бойцы невидимого фронта
Иван рассказал, что бывает очень обидно от того, что пациенты после операции благодарят только хирурга, а анестезиолога как бы ставят на второе место.
«Бывает. Очень обидно, очень. Единственное, утешаешься, говоришь, что да, ты – боец невидимого фронта. Контакт с пациентом очень маленький. Появился, поговорил, обсудил как-то предоперационную подготовку, анализы, потом пациент тебя увидел перед тем, как заснуть. И потом он тебя увидел только после того, как проснулся. А иногда он и не просыпается, его прямо в медикаментозном сне, если большая операция, например, нейрохирургия, его не будят, а прямо во сне везут в реанимацию. Пациент просыпается часов через 6-8 после операции, в реанимационном отделении», – отметил врач.
Чтобы начать срочную операцию, надо разобраться, почему пациент без сознания
Анестезиолог рассказал, что, если пациент поступил без сознания, то всё равно проводится хотя бы какое-то предоперационное обследование.
«То есть, его не сразу хватают и волокут на стол, а сначала, сообразно его состоянию, стараются взять какой-то минимум анализов, посмотрят на ультразвуке, посмотрят на компьютерном томографе, кардиограмме. То есть, для того чтобы начать операцию, нужно разобраться и понять, почему он без сознания», – подчеркнул доктор.
Страшно ли лётчику взлетать, если он думает, что может упасть?
Входя в операционную, анестезиологи не думают о том, что пациент может не проснуться, они работают над тем, как провести эту операцию.
«Страшно ли летчику взлетать, если он думает, что может упасть? Наверное, понимаете, мы думаем все-таки о другом. О том, как провести эту операцию. Мы думаем о том, что у пациента такие-то риски, мы понимаем, что у пациента проблемы с сердцем, значит, мы берем тот метод анестезии, который максимально безопасен, который может максимально сгладить нагрузку на сердце. Мы понимаем, что если это – пациент с кровотечением, то мы будем максимально сглаживать…
Начало анестезии называется индукцией. Вот на индукции пациент расслабляется и артериальное давление всегда падает. И чтобы это вот снижение давления было минимальным, мы будем делать для этого все, чтобы… То есть, голова страхом не должна быть забита. Должен продумать пять-шесть сценариев для того, как пойдет работа. И что ты будешь делать в этот момент, если что-то пойдет не так», – пояснил Иван.
Уколы и смеси для анестезии
«Ставится внутривенный катетер, то есть, трубочка в вену. Значит, больше уколов не надо делать, все препараты вводятся внутривенно. Этот пациент поступает, медсестра ставит ему в вену какой-нибудь физраствор или другую жидкость какую-нибудь. А потом мы даем человеку кислород, преоксигенация, чтобы насытить его максимально. Потом мы вводим…
Лично я предпочитаю вводить сначала дозу наркотических обезболивающих препаратов, без них мы никуда не можем. У нас основной анальгетик – это наркотики. Потом, когда я вижу, что человек готов, у него насытился гемоглобин кислородом, он начинает засыпать. Мы ему можем ввести релаксант. Релаксант работает две-три минуты, потом мы начинаем вводить препарат, который вызывает сон. В принципе, стандартное…
Вот так происходит индукция в анестезию. Потом, в принципе, идет капельница, то есть, вводятся какие-то растворы. Параллельно или через дозатор, или через какие-то определённые интервалы времени вводятся наркотические обезболивающие и подается снотворный препарат.
Снотворные сейчас работают… Они очень короткие, если прекратить их вводить, они выведутся в течение пяти минут. Поэтому мы прекращаем анестезию буквально к моменту, когда хирурги уже заканчивают, пациент достаточно быстро просыпается», – объяснил анестезиолог.
Допуск к наркотикам
«Для того, чтобы начать работу с наркотиками, нужно пройти так называемый допуск. Вот даже если пришел в больницу в России, то никто тебя к наркотикам сразу не пустит. То есть, ты должен привести целую кучу документов из наркодиспансера, из психодиспансера, что ты не алкоголик. Это – очень большой пакет документ, который посылается с запросом в органы наркоконтроля.
Однозначно, избыточный контроль. Потому что несмотря на некоторые послабления, которые есть, все равно, организация наркотической службы, службы выдачи наркотиков и всего остального – это очень сложно. Особенно в больших, крупных больницах – это ужасно.
Зарплата анестезиолога
«В среднем, если на ставку работать, около 100 000. В регионах однозначно меньше. Это зависит от региона. Понимаете, анестезиолог, учитывая все проблемы парамедицинские и юридические, анестезиологи – это доктора, которые находятся в очень большой зоне риска. Поэтому мало туда народа идет. И бывают случаи, когда власти в регионе вынуждены предлагать хорошую зарплату анестезиологу, потому что иначе никто туда просто не придет. И хирургия встанет», – отметил врач, добавив, что анестезиологи находятся в большем риске, чем хирурги.
«Задача анестезиолога – обеспечить жизненные функции во время операции. То есть, проблем, с которыми сталкивается анестезиолог во время операции, значительно больше, чем проблем, с которыми сталкивается хирург. Конечно, если это – очень тяжелая, технически сложная операция, то мы примерно пополам, 50/50. Но если это стандартная базовая ситуация, то риски анестезиологические чуть выше», – добавил доктор.
Всё зависит от оснащения
Техническое оснащение операционной очень важно: чем лучше, чем точнее аппаратура, тем мягче мы можем провести операцию, провести анестезию. Безопасность пациента прямо пропорциональна прогрессу как фармакологии, так и медицинской техники. Средний аппарат ИВЛ сейчас стоит порядка 6-8 млн рублей.
«Моя клиника весьма хорошо оснащена. В других клиниках… Москва примерно одинаково. За Кольцом, конечно, гораздо хуже все. И еще одна проблема, поскольку мало анестезиологов, из мало отпускают на учебу, и аппаратура, которая приходит, анестезиологи не всегда умеют работать, не всегда могут вынуть из нее все возможности, которые она представляет», – рассказал Иван.
При этом российской достойной техники, заверил анестезиолог, сейчас нет.
«Во многих случаях российская техника, к сожалению… Следящая – еще более-менее, там есть мониторы, которые позволяют. Но что касается грамотного наркоза – нет. Я видел какие-то попытки. Но эти попытки… То, что я видел, оно меня не удовлетворило. Я бы эту технику, когда я был заведующим отделением, я бы эту технику к себе в отделение… Максимально бы сопротивлялся ее появлению», = пояснил врач.
Нужно делать морду тяпкой
«Я знал очень хороших анестезиологов и мужчин, и женщин. Тут дело в том, что по характеру суетливый он или нет. Вот в чем проблема. Если он начнет суетиться, мы это называем словом «банзай». То есть, если случается какая-то проблема, вот тут как себя поведет. Да, женщина скорее начнет показывать, что она как-то испугалась. То есть, ты показываешь, что ты неспокоен, что ты взволнован, то весь персонал вокруг тоже начинает волноваться.
Такая вот нервозность общая. Нужно делать морду тяпкой», – отметил Иван.
Самое приятное и сложное в профессии
«Я бы даже сказал, что не в профессии анестезиолога, а в профессии анестезиолога-реаниматолога: ты убился, вытаскивая какого-то пациента тяжелого, и он, выписываясь, пришел к тебе на отделение и просто сказал «спасибо». Потому что обычно… Это психология вытеснения, люди не хотят помнить о том, что им тяжело когда-то было. Я понимаю. Но реально, переводясь из реанимации в хирургию, они говорят: «Доктор, мы не прощаемся», намекая, что придут. Не прощаются.
Самое неприятное… То, что было у меня в этой профессии – разговаривать с родителями ребенка, которые видели его с утра живым, а вечером этого ребенка уже нет. Это к вопросу о женщинах и мужчинах в анестезиологии. Особенно в детской анестезиологии и реанимации. Я знаю замечательную девушку анестезиолога-реаниматолога, которая категорически перестала работать в реанимации, после того как у нее родился ребенок. То есть, тут очень важно перестать экстраполировать то, что происходит в палате, в операционной, на себя. Иначе это будет очень большие психологические проблемы.
Самое сложное – это быть все время на уровне. Потому что… Это – наука. И она все время обновляется. И если ты не читаешь книжек, если ты не читаешь статей, если ты не ездишь хотя бы на российские конференции, а лучше, если ты поедешь куда-то за границу, посмотришь на евро анестезию, она каждый год проходит, то ты отстаешь. Среди этой белки в колесе найти время еще что-нибудь почитать, это очень сложно, но без этого никуда», – отметил доктор.
О мифах в анестезиологии
«Основной стереотип – это то, что наркоз отнимает шесть лет жизни. На самом деле нисколько он не отнимает. Препарат действует ровно столько времени, сколько мы их вводим. Они выветриваются через 30-40 минут просто. Если анестезия проведена грамотно, то никаких проблем не возникает.
Ещё один миф – анестезия действует на сердце. Сама по себе анестезия вообще в долгосрочной перспективе на сердце не действует. Хирургическая травма, сопровождающаяся еще и общей анестезией, она, конечно, на момент прохождения вызывает определенные нагрузки на сердце. Поэтому мы и говорим, что если есть проблемы с сердцем и паховая грыжа, то сначала надо разобраться с сердцем, а потом уже оперировать грыжу. То есть, приоритеты расставлять.
Миф про количество анестезий в год. На самом деле – сколько нужно, столько и делают, ограничений нет. Понятное дело, что, если ты по каким-то причинам должен перенести 6-7 анестезий, тебе 6-7 каких-то операций будут делать. Значит, ты априори нездоровый человек. Поэтому ухудшение здоровья может иметь место быть, но не потому, что это наркоз. Ограничение по возрасту тоже нет. У меня самый маленький пациент весил 680 граммов. А самый пожилой пациент у меня был 96 лет», – рассказал анестезиолог.
Как сообщалось ранее, екатеринбургские женщины-врачи рассказали о своей работе. Подробнее читайте: «Женщина-анестезиолог или реаниматолог — это плюс для пациента в человеколюбии и в нежных руках».
Источник: medrussia.org
